Олег, большая часть беларусов, знает кто вы. Но всё же - как бы вы рассказали о себе сегодня?

– Меня зовут Олег Сенцов, я кинорежиссёр и бывший политзаключённый. Был активистом Майдана, был на Майдане, был в Крыму, когда происходил захват Крыма, и был осуждён в Российской Федерацией на 20 лет строгого режима по статье терроризм. Дело сшитое, доказательств никаких не было, только признания, полученные под пытками моих «подельников». Я пробыл пять лет в заключении и был освобождён два года назад в результате обмена заключёнными России и Украины. Уже два года я на свободе, занимаюсь гражданской деятельностью, которая направлена на освобождение политзаключённых (украинцев, находящихся в российских тюрьмах). Занимаюсь кино, недавно закончил съёмки фильма «Носорог», который не был снят из-за того, что я оказался в тюрьме. И скоро я еду на Венецианский кинофестиваль, где состоится мировая премьера.

‍

Расскажите чуть больше о том, что вас поддерживало, когда вы были в заключении? Сейчас эта ситуация стала знакома очень большому количеству беларусов...

– Мне было немножко проще, потому что я был в заключении не в своей стране, а в стране-агрессоре. Меня не Украина задерживала, меня Россия вывезла к себе, держала в плену, пытали оккупанты, а не свои граждане. Это, конечно, отличает немножко мою проблему от проблемы беларусских политических заключённых. Мне было легче, потому что я знал, что меня будет поддерживать вся моя страна. Я знал, что у меня будут поддерживать и поддерживали во всём мире, потому что я заключён за свою позицию. И не делал ничего криминального, и я про это говорил, говорил обо всём, что со мной делали, что мне предлагали и как пытались на меня давить разными способами, физическими и психологическими. Я просто их не боялся. И это, конечно, трудно, потому что человеку бывает страшно, он остаётся один на один с этими людьми. Я понимаю, что в тюрьму попадают не только известные люди, и я стал известным, скорее, находясь в тюрьме, чем будучи тут.

‍

То есть вы чувствовали себя сравнительно спокойным? Вы были уверены в своей правоте, и это придавало вам сил?

– Конечно, ты чувствуешь, что ты прав, понимаешь, что делаешь правое дело, что ты не делаешь ничего криминального, что тебя задержали враги, которые оккупировали твою территорию, убивают твоих сограждан, ты чувствуешь за собой моральную правоту. И это очень помогает. Я считаю, что люди, которые сейчас находится в застенках, они тоже правы. Они выходят только за свободу. Они хотят жить в нормальной цивилизованной стране. Беларусские протесты очень мирные. Людей иногда хватают за то, что они просто идут по улице, а одежда у них похожа на беларусский национальный флаг красно-белый. За это задерживают, пытают, сажают в тюрьмы. Что это такое? Это уже про Чиполлино, Джанни Родари чистой воды.

Может быть, вы вспомните какой-то пример поддержки, который вас особенно подбодрил в заключении?

– Трудно сказать. Конечно, письма и слова поддержки, фотографии с акций, газетные вырезки, какие-то цитирования, хотя цензура там очень жесткая. В основном, это всё не проходит, но иногда просачивалось. В этом плане мне повезло, что была большая поддержка. Мне писали больше, чем остальным. Свет поддержки, который шёл на меня, я пытался отражать на других. И голодал я не за себя, а за всех наших политзаключённых, их 67 человек. Для меня это было важно. Менее известным людям трудно, но всё зависит от человека. Я видел очень разные истории, когда люди, которые попадали в тюрьму, ломались психологически и физически. А есть и те, кто не были такими храбрыми, геройскими парнями по жизни, а в тюрьме показывали, что они очень «духовитые», что у них есть моральный стержень, они будут готовы умереть за правое дело.

А в чем секрет, как думаете? Просто люди такие разные?

– Это внутри. И пока человек не пройдёт через испытания, он сам не знает, какой он на самом деле. Не знает, на какие он готов подлости или храбрые поступки. Они сами про себя этого не знают, пока не окажутся в жёсткой ситуации, а тюрьма — это одна из таких ситуаций.

Что вы сказали беларусским политзаключённым, если бы у вас была возможность обратиться к ним напрямую?

– Только одно, что говорят в тюрьме: терпения, ваше дело правое, держитесь, победа не за горами. Я уверен, что это случится в Беларуси рано или поздно, и даже, скорее, рано. У меня был спор в прошлом году со Святославом Вакарчуком. Мы спорили на бутылку пива, когда падёт режим. Мы оба проиграли, потому что считали, что режим Лукашенко падёт ещё в прошлом году. Мы оба проиграли, и меня это очень расстраивает, потому что я считал, что победа очень близка. Сейчас пошла контрреволюция, она будет страшная, сильная и репрессии будут только наращиваться.

То, что я делаю, больше сосредоточено на украинских политзаключённых, но мы всегда поддержим тех, кто борется за свободу. Протесты в Беларуси частично вызваны примером Украины, которая показала, что она может сбросить диктатора, может сделать демократические изменения. У нас тоже много проблем, но, по сравнению с вами, мы продвинулись уже далеко. Вам есть у кого учиться, как мы в свое время учились у грузинов, учимся у поляков. Люди, которые сделали это раньше, ушли дальше. Чем позже ты уходишь от этого постколониального советского прошлого, тем тебе труднее это сделать. Хочется, чтобы мы дружно двигалась к нормальному будущему наших стран, выбравшись из этого постсоветского могильника.